Еврейский музей Берлина
Здравствуйте, уважаемые радиослушатели. У микрофона - Александр Варкентин. Сегодня мы расскажем Вам о двух музеях. Разница в том, что один - только что открылся, а другой за ненадобностью решено пустить с молотка. А новом Еврейском музее в Берлине рассказывает Александр Ганкин:
Первый Еврейский музей в Берлине был открыт 24 января 1933 за 6 дней до прихода нацистов к власти. Тогда на декоративных орнаментах, украшавших интерьер, мирно уживались 2 символа: еврейская шестиконечная звезда и свастика. Этот музей просуществовал до 10 ноября 1938 года, т.е чуть больше 5 лет. 22 января этого года почти в день открытия первого музея были переданы ключи от второго Еврейского музея города. Как считает автор проекта, американский архитектор Либескинд, за прошедшие между двумя открытиями 66 лет история евреев в Германии настолько разбилась о события уничтожения и войны, что рассказать о ней в традиционной форме стало невозможно. Попасть в необычное здание из бетона, обшитого алюминием, можно только через подземный переход из соседнего барочного здания. Коридоры, пронизанные балками, и крутые лестницы, соединяют изломанные помещения. Остроугольные стены исполосованы окнами, как будто прорезанные перочинным ножиком сиденья берлинского метро. Глубокий неотапливаемый колодец Холокоста соединен со зданием подвалом. Свет попадает в него через единственное окошко - разрез под самой крышей. Причудливая постройка напоминает с высоты молнию или расщепленную шестиконечную звезду. Говорит Либескинд:
С самого начала, когда я еще получал паспорт, чтобы первый раз приехать в Германию, я заглянул в визу и увидел, что там не было разрешения на работу в Германии. Там было написано, что меня приглашают, чтобы построить одно-единственное здание: здание еврейского музея. Я это так понял, мистер Либескинд, приезжайте в Германию, чтобы создать проект еврейского музея и реализовать его. Значит, решил я, это моя миссия. Потому что это было распоряжение, вписанное от руки немецким чиновником в мой паспорт ещё в 1989 году. И несмотря на объединение Германии, несмотря на то, что менялся состав правительства Германии и Берлинского сената, менялись директора будущего музея, я выполнил то,, что было написано в моём паспорте: не пошел ни на какие компромиссы и построил музей, который отражает историю этой страны, историю этого города и историю немецких евреев.
А сопротивления в течение 10-летней постройки музея было достаточно:
Проект не раз был на грани срыва. Мне говорили, что денег нет, что сейчас не до еврейского музея, потому что городу необходимы инвестиции в Олимпийские сооружения, в строительство дорог, развитие инфраструктуры. Бывший главный архитектор Берлина Штиман считал, что еврейский музей вообще никому не нужен.
В конце 1997 года руководство музея взял на себя Михаэль Блюменталь, миллионер и бывший министр финансов США при Картере, родившийся в предвоенном Берлине и прошедший через эвакуацию в Шанхай. Его отец погиб в Освенциме. Приглашение возглавить музей он воспринял как большую честь:
Потому что этому музею уготована особая символическая судьба: этот музей здесь, в столице Германии Берлине станет самым значительным и самым большим еврейским музеем в Европе.
Блюменталь исполняет свои обязанности бесплатно, совмещая это с поручениями президента Клинтона. Он приезжает на работу в Берлин на несколько дней или недель из университетского городка Принстон в США. По его решению музей был открыт званым ужином. Каждый из приглашенных должен был внести не менее 1500 марок в фонд музея:
Совсем недавно, когда мы только начали подготовку к этому вечеру, пессимисты мне в один голос говорили, что подобный званый ужин, да еще со сбором средств, это утопия. В Нью-Йорке , мол, можно такой вечер провести, но в Германии - никогда. Оптимисты говорили, что, может быть, ведь случай особый, но надо неделями сидеть на телефоне и уговаривать людей. И все равно особых надежд возлагать на эту затею не стоит. И вот посмотрите: мы даже не смогли разместить всех желающих.
В числе 500 гостей, пожертвовавших в общей сложности около 1,2 миллиона марок, был и федеральный канцлер Герхард Шредер:
Я хочу еще, чтобы все мы осознали и почувствовали, что Холокост - это не только ужасающие преступления против евреев. Вместе с евреями погибла и важная часть Германии. Иногда я пытаюсь представить себе, и я хочу донести эту мысль до молодых людей в Германии, насколько лучше жилось бы в этой стране, если бы немецкие евреи и их потомки и сегодня жили среди нас. Что это значило бы для нашей культуры, экономики и науки. Я с завистью смотрю на те страны, которые могут опереться на их опыт, на их знания. Я хочу, чтобы все осознали, что мы потеряли вследствие этих погромов, какая это была утрата не только для жертв, но и для преступников, хотя они тогда этого не понимали и не хотели понять. Но мы сегодня должны осознавать, что преступления против европейских евреев были одновременно и преступлениями против Германии.
Архитектор Либескинд считает, что постройка Еврейского музея в Берлине ему была уготована самой судьбой. Его отец, родившийся в Лодзи, пережил Освенцим и попал в СССР, где и познакомился с его матерью:
Моя мать была в Гулаге, в Сибири. Моя история - это история выживания. Мне вообще удалось родиться только потому, что я родился в поезде, который девять месяцев добирался из Киргизии в Польшу. Мои родители познакомились и поженились в Киргизии. А когда они уже со мной приехали в Польшу, их там никто не ждал. Никого из родственников в живых не осталось. Но уехать оттуда мы смогли только в 1957 году. До этого никого из Польши не выпускали. Потом я жил в Израиле, в Нью-Йорке, а теперь вот - в Берлине. Это не просто еврейская биография, я называю это еврейской географией.
По мнению Либескинда, его здание выражает не только сложность еврейской истории Берлина, но и открыто для будущего:
Я думаю, если люди будут приходить в этот музей, если они увидят, какая это была и есть культура, если они поймут, что произошло в этой стране и в этом городе, как эти события до сих пор влияют на их жизнь, то музей оправдает себя. Я верю, что и архитектура способна повлиять на человека.
Для посетителей пустое здание будет впервые открыто 30 января. С февраля здание будет открыто для публики несколько дней в неделю. Первая выставка планируется на февраль 2000 года. Даниэль Либескинд сможет насладиться мечтой любого архитектора - его строение будет на это время только памятником.
А сейчас - менее серьезная тема. Не хотите ли по случаю прикупить недвижимость в Германии? Сейчас как раз продается очень лакомый кусочек государственной собственности в местечке Артель под Бонном. Прицениться к нему отправилась Виктория Эглау:
Вплоть до конца 80-ых годов эта сирена могла означать только одно: ядерный удар по Германии.
Эта дверь герметически перекрывает вход и способна выдержать давление в без малого 30 атмосфер.
А за этой дверью, которую нам продемонстрировал Вернер Шерацки, скрывается то, что официально называлось "запасной резиденцией конституционных органов Федеративной республики Германии", а попросту - правительственный бункер. Проходим еще несколько таких шлюзов. Вместе они способны выдержать мощнейшую ударную волну от ядерного взрыва. Хорошо хоть, в специальный душ нас не отправили, где предполагалось смывать радиоактивную пыль.
Зато уж дальше едем с комфортом, на электомобильчике. Пешком было бы далековато: от главного трехкилометрового туннеля отходит целый целая сеть штолен и ходов общей длиной в 19 километров. Тем временем нам читают лекцию по истории. Оказывается, сам железнодорожный туннель сквозь гору начали пробивать еще до первой мировой войны, чтобы перебрасывать подкрепления для войны против страны. Но недостроили. Во время второй мировой войны его использовали как цех для производства ракет "ФАУ-2". А в годы холодной войны здесь оборудовали атомное бомбоубежище. Оборудовали с размахом:
Здесь пять трансформаторов, пять дизельных электрогенераторов, пять водонапорных станций, пять кондиционеров. Ну и, соответственно, пять пищеблоков, пять столовых, пять... Одним словом, всего по пять, всех систем жизнеобеспечения.
Обеспечивать все эти системы должны были жизнь 3.000 человек в течение месяца. Предполагалось сохранить все органы управления страной: от федерального Канцлера и правительства до парламента и Конституционного суда. Для них было заготовлено 900 кабинетов и конференц-залов. Вопрос только, кем они должны были оттуда управлять? Сейчас все эти помещения пусты, не считая парочки канцелярских столов и допотопных серых телефонов.
Зато в отделе тактического штаба всё осталось в целости и сохранности. На пожелтевших картах сохранились внутригерманская граница, Берлинская стена и весь Советский Союз вместе с Варшавским Договором. Нетронутыми остались и спальни в убежище. Правда, добровольно туда сегодня никого не загонишь, считает наш гид Вернер Шерацки:
Я всегда говорю: по уровню нечто среднее между турбазой и казармой. Почти все спальни рассчитаны на четверых. Двухъярусные кровати, четыре тумбочки, четыре стула и столик. Вот и весь комфорт.
Канцлеру полагалась отдельная спальня. Но и там - узенькая армейская койка, грубое солдатское одеяло. Бывший Канцлер Коль на ней бы точно не поместился. И в малогабаритный душ точно бы не влез. Нынешний канцлер Шредер фигурой помельче, но ему правительственный бункер уже не нужен. А поскольку только техническое обслуживание оборудования в убежище обходится немецкому налогоплательщику в добрых полтора миллиона марок, весь этот памятник времен холодной войны решено пустит с молотка. Сотрудник финансового управления в Кобленце, которое и выступает в роли аукционатора, Йоахим Шредер уверяет, что уже нашлось как минимум пять потенциальных покупателей:
Поступают запросы от предпринимателей, которые хотят превратить весь этот комплекс в музей, открыть его для широкой публики. Есть планы устроить здесь ресторан и гостиницу для любителей казарменной экзотики. Другие хотели бы использовать подземные помещения для научных исследований или производственных целей.
Какие конкретно суммы предлагают покупатели за правительственный бункер, Йоахим Шредер сообщить отказался. Но и так ясно, что главная цель - избавиться от накладных расходов на содержание этой никому больше не нужной недвижимости. Единственные, кто сожалеет о продаже, так это примерно 50 технических работников бункера. Правда, учитывая секретность, трудовые договоры с ними в свое время заключались постоянные, так что уволить их никто не может. Но где еще сегодня подвернется такая непыльная и ответственная работа: обеспечивать жизнедеятельность всего правительства в случае ядерной войны? 28.01.1999